…Итак, очередное ночное дежурство. Нормальная рабочая запарка. Здесь нужно уточнить, что кроме экстренных пациентов поступают и плановые, с какой-нибудь банальной пневмонией, не требующие реанимационных мероприятий, обследованные, с установленным диагнозом и расписанным лечением. Когда такому больному становится лучше, начинаются капризы. Это, конечно, хороший симптом и не может не радовать врача, но … если в это время не делаешь непрямой массаж сердца или не пытаешься вытащить больного из диабетической комы. Именно в такой момент и обращается ко мне пациентка. Тётка со смешной фамилией, очаговой пневмонией, запором и агрессивной реакцией, с которой при её поступлении мы уже обсудили все её медицинские и не медицинские проблемы. Прошу немного подождать, обещаю, что её хронический запор мы обязательно победим, но чуть позже, после того, как вернём к жизни тяжёлого больного. Признаюсь, в тот момент не обратила внимания на ответную реакцию пациентки.
Зато на следующий день! Чего только я о себе не узнала! Оказывается, в медицинском институте я никогда не училась, а диплом купила и к больным меня пожизненно нельзя допускать на пушечный выстрел; и одеваюсь я вызывающе для своей профессии (оказывается, пациентка видела, как я пододевала тёплые брюки под халат, когда бегала ночью по вызову в другой корпус), и губы у меня накрашены, как у проститутки (после суточного дежурства без косметики можно смело идти за больничным); короче, таким как я не место в медицине и точка. Это хорошо ещё, что она не доглядела, как я курила на чёрной лестнице, иначе расстрельной статьи мне не избежать. Все эти характеристики - мне в лицо, лечащему палатному врачу, заведующей отделением, всем больным вместе и по отдельности и обещание написать жалобу в Минздрав СССР.
Прошли годы.
Я – продолжающая работать пенсионерка, специалист по функциональной диагностике, врач высшей категории, кандидат медицинских наук, старший научный сотрудник одного из НИИ в составе тогда ещё РАМН.
Итак, конец очередного рабочего дня. Рядом сестра снимает кардиограмму припозднившейся амбулаторной пациентке. Особо не прислушиваюсь к тому, что происходит за ширмой, однако, ухо невольно зацепилось за необычную, даже немного смешную, фамилию, а память самопроизвольно начинает воскрешать ситуацию многолетней давности.
Тяжелое ночное дежурство. Только что с трудом вытащили молодого мужчину из диабетической комы. И вдруг - остановка сердца. Непрямой массаж. Сердце стоит. Время идёт. Адреналин в полость сердца. Стоит. Время идёт. Ещё раз адреналин. Канюля иглы задергалась: завели! Но … через 7 минут. Декортикация. Пациент скончался не приходя в сознание. На разборе полетов признано, что в моих действиях не было ошибок. Но, чувство вины не проходит. И не пройдёт никогда. И эта тётка со смешной фамилией, очаговой пневмонией, запором и агрессивной реакцией. Неужели она?
Когда дама тоном, не допускающим отказа во внимании к собственной персоне, стала задавать мне вопросы по поводу работы её сердца, все сомнения рассеялись. Я любезно пригласила пациентку в свой кабинет, усадила, посмотрела кардиограмму и стала подробно рассказывать про её сердце вообще, изменения на ЭКГ и плавно перешла к её гипотонии, перешедшей в гипертонию, правосторонней очаговой пневмонии, перенесённой в таком-то году, проблемам с кишечником (куда же им было деться?) и ко всему остальному из её истории болезни, заполненной когда-то моей рукой. Излагаю медленно и вдумчиво, вооружившись измерителем, линейкой и увеличительным стеклом.
Вначале моя давнишняя знакомая просто внимательно слушала и кивала головой, потом у неё постепенно глаза начали лезть на лоб от удивления. «И это все Вы видите по кардиограмме?» - был её недоуменный вопрос. «Ну, конечно! А где же ещё?» отвечаю я. «Потрясающе! Я таких внимательных и грамотных врачей, как Вы, в жизни не встречала!» был её окончательный вердикт.
Распрощались со слезами на глазах: у неё, видимо, от радости за отечественную медицину, а у меня - от смеха. А что? Могем, когда хочим!
|
