Немножко истории. Которая ничему не учит. Хохлы против Булгакова.
Украинские писатели против Булгакова. 20 век
Что требовали украинские писатели от Сталина и чем ответил вождь? Почему Булгакова боится творческая интеллигенция? Стенограмма встречи
12 февраля 1929 года состоялась встреча Сталина с группой украинских писателей. Вместо ожидаемого разговора о литературе, смысл встречи свелся к двум требованиям. Первое – отдать Украине Курскую и Воронежскую область. Второе – запретить пьесу М. Булгакова «Дни Турбиных», якобы как антиукраинскую и показывающую в карикатурном виде борьбу украинцев за свою независимость под руководством Симона Петлюры, гетмана Скоропадского и, конечно, большевиков.
Надо сказать, что на прием к генеральному секретарю ВКП(б) Иосифу Сталину приехали самые видные и влиятельные украинские деятели литературы: писатели И. Микитенко и О. Десняк, руководитель Главискусства А. Петренко-Левчевко, заведующий Агитпромом А. Хвыля, руководитель Союза писателей Украины И. Кулик. Организовал встречу Лазарь Каганович.
Вместо украинизации - идиш
[img]Нелюбовь украинских писателей к М. Булгакову была неслучайной и проистекала из тех процессов, которые происходили в 20-е годы в украинском обществе и которые он изображал в своих произведениях. Прежде всего, это насильственная украинизация.
Александр Акентьев в своей книге «Иосиф Сталин и украинские писатели" привел историю, которую поведал городской голова Одессы Руслан Боделан, и которая выглядела, как апофеоз идиотизма. В 1930-е в Одессе начались облавы на русскоязычных горожан, принуждая тем самым всех переходить на украинский язык. За языковые нарушения давали три дня принудительных работ. Через три месяца русский язык почти исчез с центральных улиц города, но украинского тоже не прибавилось. Одесситы дружно перешли на идиш – за него не преследовали.
«За устройство этой миленькой Украины повесил бы первым»
Именно эту насильственную украинизацию искрометно высмеивал Булгаков. В романе «Белая гвардия» он писал:
«— Я б вашего гетмана, — кричал старший Турбин, — за устройство этой миленькой Украины повесил бы первым! Хай живе вильна Украина вид Киева до Берлина! Полгода он издевался над русскими офицерами, издевался над всеми нами. Кто запретил формирование русской армии? Гетман. Кто терроризировал русское население этим гнусным языком, которого и на свете не существует? Гетман. Кто развел всю эту мразь с хвостами на головах? Гетман. А теперь, когда ухватило кота поперек живота, так начали формировать русскую армию?»
Или вот еще:
«Сволочь он, — с ненавистью продолжал Турбин, — ведь он же сам не говорит на этом языке! А? Я позавчера спрашиваю этого каналью, доктора Курицького, он, извольте ли видеть, разучился говорить по-русски с ноября прошлого года. Был Курицкий, а стал Курицький… Так вот спрашиваю: как по-украински «кот»? Он отвечает «кит». Спрашиваю: «А как кит?» А он остановился, вытаращил глаза и молчит. И теперь не кланяется. Николка с треском захохотал и сказал: — Слова «кит» у них не может быть, потому что на Украине не водятся киты, а в России всего много. В Белом море киты есть…»
________________________________________________________________________________________
Вот кто нибудь что - нибудь слышал об этих видных хохло деятелях и что они в своей жизни вообще сделали?
Цитировать (выделенное)
Иван Микитенко родился 25 августа (6 сентября) 1897 года в крестьянской семье в селе Ровное Херсонской губернии[3].
Участвовал в Первой мировой войне. В 1927 году окончил медицинский институт в Харькове. В 1933 году жил в Ладане в доме на улице Мира.
В 1922 году начал литературную деятельность. Автор повестей «Братья» (1927), «Детство Гавриила Кириченко» (1928), «Уркаганы» (1928), поэмы «Огни» (1927), романа «Утро» (1933).
Наиболее полно талант Ивана Кондратьевича раскрылся в драматургии, он автор пьес «Диктатура» (1929), «Светите нам, звёзды!» (1930), «Дело чести» (1931), «Девушки нашей страны» (1933), «Соло на флейте» (1933—1936), «Дни юности» (1936), «Когда всходило солнце» (1937 опубликована в 1962 году)[3]. Пьесы Ивана Микитенко ставились на сценах многих театров СССР, переводились на другие языки. Входил во Всеукраинскую редакцию «Истории фабрик и заводов».
В октябре 1937 г. объявлен «врагом народа», арестован, а через две недели неожиданно обнаружен мёртвым с пулевым ранением, было объявлено о «самоубийстве» писателя. Несмотря на отсутствие судебного приговора, его книги находились в «спецхране» вплоть до середины 1950-х гг., когда началось возвращение его имени в украинскую литературу.
Цитировать (выделенное)
Роман «Десну перешли батальоны» (1937) — одна из лучших книг о Гражданской войне в
Украине, посвящена Тимофею Черняку. О нём же написал книгу «Полк Тимофея Черняка» (1938).
В романе «Удай-река» (1938) изображена жизнь украинского колхозного крестьянства в период предвоенных пятилеток, атмосфера творческого труда.
Повесть «Тургайский сокол» (1940) посвящена герою казахского народа Амангельды Иманову. Роман «Высокое» (1939, первая часть задуманной трилогии Революция продолжается»).
То есть писатели никакушные. До Булгакова как свинье до неба.[/img]
Злобная травля «Дни Турбиных» украинскими писателями
Травля Булгакова со стороны украинских писателей была очень злобной. В это время на сцене МХАТ с успехом шла пьеса Булгакова «Дни Турбиных». Сталину она очень нравилась - он лично посещал представление 16 раз. Пьеса шла с 1926 по 1929 г., пока под натиском тех самых громкоголосых украинских писателей ее не сняли. Человеческую зависть революция не отменит. Украинским писателям казалось, что их недооценивают, не замечают их вклад в украинизацию Малороссии. Сталину требовалась поддержка Украины.
Фрагменты стенограммы встречи Сталина с украинскими писателями
[img]Стенограмма той самой встречи украинских писателей со Сталиным была впервые опубликована в 1991 году у 100-летию со дня рождения М. Булгакова в №5 журнала «Искусство и кино».
Вот некоторые фрагменты этой встречи касаемо Булгакова и его творчества:
«Сталин: А я вам скажу, я с точки зрения зрителя скажу. Возьмите "Дни Турбиных”. Общий осадок впечатления у зрителя остается какой (несмотря на отрицательные стороны, в чем они состоят, тоже скажу), общий осадок впечатления остается какой, когда зритель уходит из театра? Это впечатление несокрушимой силы большевиков. Даже такие люди, крепкие, стойкие, по-своему честные, в кавычках, должны признать в конце концов, что ничего с этими большевиками не поделаешь. Я думаю, что автор, конечно, этого не хотел, в этом он неповинен, дело не в этом, конечно. "Дни Турбиных” — это величайшая демонстрация в пользу всесокрушающей силы большевизма.
Голос с места: И сменовеховства.
Сталин: Извините, я не могу требовать от литератора, чтобы он обязательно был коммунистом и обязательно проводил партийную точку зрения. Для беллетристической литературы нужны другие мерки: нереволюционная и революционная, советская — несоветская, пролетарская — непролетарская. Но требовать, чтобы литература была коммунистической, нельзя…
Голос с места: Почему артисты говорят по-немецки чисто немецким языком и считают вполне допустимым коверкать украинский язык, издеваясь над этим языком? Это просто антихудожественно...
Сталин: Насчет некоторых артистов, которые по-немецки говорят чисто, а по-украински коверкают. Действительно, имеется тенденция пренебрежительного отношения к украинскому языку... Я могу назвать ряд резолюций ЦК нашей партии, где коммунисты обвиняются в великодержавном шовинизме.
Голос с места: Стало почти традицией в русском театре выводить украинцев какими-то дураками или бандитами. В "Шторме”, например, украинец выведен настоящим бандитом.
Сталин: Возможно. Но, между прочим, это зависит и от вас… Насчет "Дней Турбиных” — я ведь сказал, что это антисоветская штука, и Булгаков не наш... Но что же несмотря на то, что это штука антисоветская, из этой штуки можно вынести? Это всесокрушающая сила коммунизма. Там изображены русские люди — Турбины и остатки из их группы, все они присоединяются к Красной Армии как к русской армии. Это тоже верно.
Голос с места: С надеждой на перерождение.
Сталин: Может быть, но вы должны признать, что и Турбин сам, и остатки его группы говорят: "Народ против нас, руководители наши продались. Ничего не остается, как покориться”. Нет другой силы. Это тоже нужно признать. Почему такие пьесы ставятся? Потому что своих настоящих пьес мало или вовсе нет. Я против того, чтобы огульно отрицать все в "Днях Турбиных”, чтобы говорить об этой пьесе как о пьесе, дающей только отрицательные результаты. Я считаю, что она в основном все же плюсов дает больше, чем минусов. Вы чего хотите, собственно?
Петренко-Левченко: Мы хотим, чтобы наше проникновение в Москву имело бы своим результатом снятие этой пьесы.
Голос с места: Это единодушное мнение»
Вот так, «единодушным» мнением украинской творческой интеллигенции во главе с писателями пьеса «Дни Турбиных» была снята.
«Слишком часто меняем границы — это производит плохое впечатление»
Что касается первого вопроса, с которым приехали украинские писатели к Сталину, то ответ был жесткий.
«Голос с места: Товарищ Сталин, как вопрос с Курской, Воронежской губерниями и Кубанью в той части, где есть украинцы? Они хотят присоединиться к Украине.
Сталин: Этот вопрос не касается судьбы русской или национальной культуры.
Голос с места: Он не касается, но он ускорит дальнейшее развитие культуры там, в этих местностях.
Сталин: Этот вопрос несколько раз обсуждался у нас, так как часто слишком меняем границы. Слишком часто меняем границы — это производит плохое впечатление и внутри страны, и вне страны… Внутри мы относимся осторожнее к этому вопросу, потому что у некоторых русских это вызывает большой отпор. С этим надо считаться, с точки зрения национальной культуры, и с точки зрения развития диктатуры, и с точки зрения развития основных вопросов нашей политики и нашей работы. Конечно, не имеет сколько-нибудь серьезного значения, куда входит один из уездов Украины и РСФСР. У нас каждый раз, когда такой вопрос ставится, начинают рычать: а как миллионы русских на Украине угнетаются, не дают на родном языке развиваться, хотят насильно украинизировать и так далее. Это вопрос чисто практический. Он раза два у нас стоял. Мы его отложили — очень часто меняются границы. (...)»
Скажу крамольную вещь: причина репрессий в отношении творческой интеллигенции кроется в самой интеллигенции. Это не зависит от времени и от того, кто у руля. Остается лишь провести исторические параллели.
Булгакова давно нет, а украинские писатели до сих пор его боятся, ненавидят и завидуют, как сто лет назад. А все по почему? Потому что описал он то, что так невыгодно украинизаторам. Современные же творческие деятели до высоты Булгакова дотянутся не могут, а на плаву удерживаются лишь за счет политического лизоблюдства. История с обращением Союза писателей Украины о закрытии музея Булгакова в Киеве - как раз об этом.
[/img]
https://peremogi.livejournal.com/640691 ... embed_post
И тебе посапатке 
В москве дорожки песком посыпать запрещено...
