Причастных с празником, берегите себя, завтра 20е.
Цитата:
19 декабря – 90-летие со дня образования военной контрразведки России
Создание Особого отдела ВЧК
Заканчивался 1918 год - первый год существования Советской Республики. В тяжелых кровопролитных боях отстаивала она свое право на существование.
После окончания Первой мировой войны силы Антанты переключились на борьбу против страны Советов и намеревались, поддержав силы белой гвардии своими экспедиционными войсками, финансовыми и материальными средствами, задушить большевистскую власть. На исходе ноября 1918 года корабли французов и англичан вошли в черноморские порты Новороссийск, Севастополь, Одессу и высадили там десанты. Общая численность иностранных войск только на юге России превышала 100 тысяч человек. Сильные группировки войск интервентов имелись также на севере и на востоке страны. В декабре планировалось массированное наступление интервенционистских войск и белогвардейцев с черноморских плацдармов. Ранее соперничавшие силы прогерманской и проантантовской ориентации нашли определенное взаимопонимание на Дону, Украине, Северном Кавказе и Закавказье.
Части противника, оперировавшие на юге, приковали к себе около 60 процентов личного состава и практически половину боевых средств Красной Армии. Первые успехи, которых добились части Красной Армии на Восточном фронте, омрачились поражением 3-й армии и падением Перми.
В этой сложной обстановке политическое и военное руководство страны прилагало чрезвычайные усилия для укрепления боеспособности Красной Армии. Она стала комплектоваться на основе всеобщей воинской повинности, была установлена единая организационно-штатная структура, созданы органы военного управления всех уровней. Активно действовали Реввоенсовет Республики и Полевой штаб при нем. Большую работу вели партийно-политические органы.
К декабрю 1918 года численный состав Красной Армии увеличился почти на 25% и достиг 1 миллиона человек2. Оценивая результаты военного строительства за год, В.И. Ленин отмечал, что «от нашей полной беззащитности... мы пришли к могучей Красной Армии».
Улучшилось снабжение действующей армии оружием, боеприпасами, продовольствием. Все, что было связано с оборонными вопросами, выдвигалось на первый план, страна превращалась в военный лагерь. Предстояла еще длительная, упорная и кровопролитная борьба на всех фронтах.
Чисто военные действия противника дополнялись подрывной работой разного рода подпольных организаций и групп в тыловых и прифронтовых районах, многие из них направляли свои усилия на разложение советских войск, склонение военных специалистов к переходу на сторону врага. Нередки были случаи измен со стороны бывших офицеров, факты шпионажа, связи с белогвардейскими и антантовскими штабами. В силу разных причин в частях Красной Армии имели место волнения, восстания, мятежи, что могло привести, а иногда и приводило к серьезным изменениям в обстановке на тех или иных участках фронта. Активно проявляли себя пропагандистские и разведывательные органы Деникина, Колчака, Юденича.
«Тысячи тысяч фунтов золота тратятся и будут еще истрачены врагами для создания таких организаций, которые, с одной стороны, должны выяснить существо Красной Армии, с другой — подорвать успех ее формирования и снабжения», — отмечалось в одном из докладов военной контрразведки Реввоенсовета Республики, представленном В.И. Ленину, Я.М. Свердлову и Л.Д. Троцкому.
Провозгласив цель создать трехмиллионную армию в рекордно короткие сроки, руководители высших политических и военных органов, конечно же, отдавали себе отчет в том, что необходимо значительно укрепить и расширить специальные аппараты, призванные бороться со шпионажем и контрреволюционными проявлениями в воинских частях. Понимание того, что эти два вида преступлений в условиях Гражданской войны представляют наибольшую опасность и неразделимы, обусловило необходимость сосредоточения в одном органе выявления и расследования шпионских и противоправительственных дел.
В ноябре - декабре 1918 года как в военном ведомстве, в частности в Революционном военном совете Республики, так и во Всероссийской чрезвычайной комиссии вырабатывались варианты создания единого органа. Военные и чекисты сходились во мнении, что наиболее правильным решением будет объединение аппаратов контрразведки (отделов и отделений Военного контроля) с фронтовыми и армейскими чрезвычайными комиссиями. И чем быстрее это удалось бы осуществить, тем скорее Красная Армия получила бы столь необходимый ей орган защиты.
Но выявились различные, а порой диаметрально противоположные точки зрения на то, как, на какой основе объединять Военконтроль с действовавшими в армии чрезвычкомами, где должна сосредоточиваться вся работа, в ВЧК или в РВСР, какими методами в своей работе будет пользоваться создаваемый единый аппарат и т.д. Развернулась самая настоящая борьба между группами ответственных работников Всероссийской чрезвычайной комиссии и Реввоенсовета Республики. На совещании, состоявшемся 12 ноября 1918 года в Реввоенсовете Республики, специально созванном для рассмотрения вопроса о реорганизации контрразведки, был заслушан доклад члена РВСР А.П. Розенгольца. Участники заседания не спорили о необходимости создания единого органа по борьбе с контрреволюцией и шпионажем в армии. Два члена РВСР, С.И. Аралов, А.П. Розенгольц, и председатель ВЧК Ф.Э. Дзержинский в итоге подписали постановление, в котором указывалось, что Военный контроль реорганизуется путем слияния его с армейскими комиссиями и на этой основе создается Особый отдел6. В реформированные органы Военного контроля (Особые отделы) предлагалось передать все относящиеся к их компетенции дела, разрабатываемые и расследуемые фронтовыми и армейскими ЧК, а также часть личного состава чрезвычайных комиссий. В постановлении Особым отделам определялись три основных задачи, а именно: 1) агентурная разведка в тылу противника; 2) контрразведывательная работа; 3) выявление контрреволюционных элементов в армии.
Никто из участников совещания не высказал каких-либо существенных возражений по тексту постановления. Несколькими днями позднее, уже находясь на фронте, Розенгольц предложил в своем докладе Аралову дополнить постановление, раскрыв внутреннюю структуру реорганизованного Военного контроля (Особых отделов) и подчеркнув необходимость усиления конспирации в его деятельности.
Как это ни странно, но на совещании не поднимался один из основных вопросов о том, в военном ведомстве или при ВЧК должны организационно существовать органы военной контрразведки. И если военных еще понять можно, поскольку аппарат Военного контроля уже был в их ведении, то позицию Дзержинского, убежденного, как известно, сторонника строго централизованной, подчиненной ВЧК системы органов борьбы с контрреволюцией, можно объяснить тем, что другие участники совещания смогли аргументировано убедить Феликса Эдмундовича. Розенгольц, например, будучи членом РВС Восточного фронта, имел прямое отношение к Военному контролю и армейским ЧК и направлял их работу. Аралов непосредственно участвовал в разработке положения о Военконтроле и осуществлял общее руководство военной контрразведкой за все время существования ее в этом виде.
Свою роль сыграло и то, что ответственные должности в отделе Военконтроля РВСР и в большинстве его местных органов занимали члены большевистской партии, не менее, чем чекисты, заинтересованные в надежном обеспечении безопасности Красной Армии и Флота. Обновленный ВК должен был подчиняться военным комиссарам — членам реввоенсоветов. Кроме того, в партийных кругах и в прессе в конце 1918 года активно дебатировался вопрос о существовании самой ВЧК как самостоятельного учреждения.
На ноябрьском совещании в РВСР было решено создать комиссию по ревизии и реорганизации Военного контроля и армейских чрезвычайных комиссий. По итогам ее работы предстояло высказать практические соображения по конкретным вопросам слияния ВК и армейских ЧК, структуре создаваемого Особого отдела. Поскольку затрагивались интересы двух центральных учреждений — ВЧК и РВСР, — состав комиссии согласовывался с председателем ВЦИК В.М. Свердловым. В нее вошли бывший председатель ЧК по борьбе с контрреволюцией на Восточном фронте, член Коллегии ВЧК М.Я. Лацис (Судрабс), Р.С. Землячка (Залкинд), комиссар стрелковой бригады, и бывший заведующий военно-политическим отделением Оперода Наркомвоена А.Г. Васильев10. Здесь уместно заметить, что по неизвестным причинам в комиссию не был включен ни один представитель от отдела Военного контроля -125- РВСР, местные аппараты которого как раз и подвергались ревизии.
План работы комиссии утвержден руководителями заинтересованных ведомств, к сожалению, не был. Да и сам план был набросан лишь в самых общих чертах. Отсутствовало, как утверждал руководитель комиссии Лацис, и постановление Реввоенсовета Республики, которым она могла бы руководствоваться в своей работе.
Перед выездом комиссии на Южный фронт было проведено совещание с участием представителей от ВЧК, Военного контроля и одного из членов РВСР. На нем обсудили лишь основные принципы работы комиссии, план слияния Военконтроля фронта и фронтовой ЧК. Интересно, что предполагалось ревизовать только органы Военного контроля, оставляя в стороне чрезвычайную комиссию фронта и армий.
Один из сотрудников Военного контроля, а позднее заведующий организационно-инспекторским отделением Особого отдела при ВЧК И. Зорин отметил негативную роль Лациса в этой комиссии. Еще на Восточном фронте в должности главного чекиста он отрицательно относился к военной контрразведке. Под его влиянием было распущено, например, Казанское отделение ВК, имело место столкновение с Вологодским отделением. Возглавляя комиссию, Лацис не смог преодолеть очевидную свою предубежденность к Военному контролю и высказал свое откровенное намерение не реформировать Военконт-роль, а ликвидировать его, передав функцию борьбы со шпионажем фронтовой ЧК. Лацис выехал отдельно от других членов комиссии, взяв с собой несколько чекистов, явно намереваясь укрепить ими Военный контроль, а вернее, армейские ЧК после его ликвидации. Так произошло, например, в Воронеже. Руководить контрразведкой (Особым отделом) там был поставлен чекист К. Пунке.
В Козлове, где располагался штаб Южного фронта, председатель фронтовой ЧК Г.И. Бруно, не дожидаясь прибытия комиссии, но, вероятно, зная о ее намерениях и первых шагах, стал самостоятельно реорганизовывать отдел Военного контроля и уже в начале декабря 1918 года создал Особый отдел. Отношение к сотрудникам органов Военного контроля можно проиллюстрировать тем фактом, что почти все старые сотрудники (190 из 230) были им уволены, а заведующий Военконтролем Е.А. Трифонов (член партии с 1904 года) обвинен в преступном бездействии.
Возвратившись с Южного фронта, члены комиссии подготовили доклад и 12 декабря 1918 года представили его в РВСР. В нем отмечалось, что существование Военного контроля и армейских ЧК приводит к параллелизму, столкновениям, к нерациональной трате сил, а посему их надо слить в единый орган. Основным тезисом в докладе Лациса было следующее: «Если взять нам Военный контроль и перестроить по образцу чрезвычайных комиссий, то мы как раз и получим тот аппарат, который нам необходим». В резких тонах он охарактеризовал органы Военного контроля и назвал их лишними. Таким образом, Лацис делал вывод о том, что надо не реорганизовывать Военконтроль и передавать ему функции армейских ЧК, как было решено на совещании в РВСР 12 ноября 1918 года, а фактически ликвидировать его, слив центральный аппарат с только что образованным Военным отделом ВЧК. Создаваемый Особый отдел Лацис видел как «аппарат надзора за армией». Именно надзор он считал его главной функцией.
Систему Особых отделов Лацис предлагал сделать строго централизованной, начиная от контрольных пунктов при дивизиях и завершая Военным (Особым) отделом при ВЧК. Возглавить его должен был член Реввоенсовета Республики, вводимый в Коллегию ВЧК. Ни о каком подчинении Особых отделов политическим комиссарам речь уже не шла.К докладной записке Лацис приложил проекты общих положений о фронтовых и армейских Особых отделах.
13 декабря 1918 года подготовленные Лацисом документы обсуждались членами Реввоенсовета Республики. С.И. Аралов, К.Х. Данишевский, И.Н. Смирнов и главком И.И. Вацетис их внимательно изучили и внесли свои коррективы. Они согласились в принципе с предложениями Лациса и своими подписями скрепили «Общее положение о фронтовых Особых отделах », а также аналогичный документ об армейских. Ими была одобрена структура нового органа.
Законно возникает вопрос. Почему члены РВСР и прежде всего Аралов, при непосредственном участии и руководстве которого создавался Военный контроль, согласились передать военную контрразведку в ВЧК? Думается, в основе такого решения лежит ряд причин. Главная состоит в том, что среди задач, которые призван был решать Особый отдел, а именно борьба со шпионажем и борьба с контрреволюцией, наибольшее значение приобретала последняя. За год существования советской власти в стране были вскрыты лишь единичные случаи шпионской деятельности лиц, совершенно не причастных к контрреволюционным организациям. Следовательно, чем активнее велась борьба с контрреволюционными элементами, тем больший удар наносился и по шпионажу. ВЧК имела уже значительный опыт подавления враждебных новому строю групп и организаций в тыловых районах страны, постепенно нарабатывала его и в армейской среде. Это члены РВСР, несомненно, приняли тогда во внимание.Но сыграл свою роль и явно предвзятый доклад комиссии, выезжавшей для ревизии и реорганизации Военного контроля на Южный фронт.
Оппонировать на совещании докладчику Лацису и другому представителю ВЧК, начальнику ее Военного отдела М.С. Кедрову было некому. Ни один из руководителей Военного контроля почему-то на совещании не присутствовал. В этом видится несомненный просчет его организаторов, поскольку в ОВК имелся иной проект «Положения об Особом отделе».
Этот проект заметно отличался от того варианта, который докладывал в Реввоенсовете Республики Лацис. Нельзя не отметить, что в его подготовке непосредственно участвовали военные консультанты Г.И. Теодори и И.Д. Чинтулов. Они не были контрразведчиками-профессионалами, но окончили Академию Генерального штаба, где обязательно читался курс разведки и контрразведки, а следовательно, выпускники этого высшего военно-учебного заведения получали необходимые знания в столь специфичной области военной науки. Плюс к тому консультанты в отличие от бывших царских контрразведчиков осознавали необходимость участия органов Военного контроля (или Особых отделов) в борьбе с контрреволюционными проявлениями, что нашло свое отражение в Положении. Сформулировано это положение было следующим образом: «Общая задача Особого отдела состоит в изучении системы и методов действия органов неприятельской разведки и в обнаружении, обследовании и пресечении деятельности неприятельских шпионов, а также организаций и лиц, деятельность которых, преследуя военные интересы неприятеля, направляется во вред военным интересам Российской Социалистической Федеративной Советской Республики». В определении задач нет лишь самого термина «контрреволюция», но суть его изложена другими словами.
Исходя из этого, не следует столь категорично, как делает автор исторического очерка о военной контрразведке И.И. Васильев, утверждать, что слабость Положения заключалась в ненацеленности его на борьбу с контрреволюцией. К слабости он отнес и отсутствие указания на подчинение Особого отдела непосредственно чекистскому ведомству. Да, о подчинении действительно не говорилось, однако предусматривалось, что общее руководство Управлением Особого отдела (УОО) лежит на члене Реввоенсовета Республики, входящего постоянным членом в Коллегию Всероссийской чрезвычайной комиссии с правом решающего голоса. Это и должно было, по мысли авторов, обеспечить тесный рабочий контакт УОО с оперативными отделами ВЧК. В условиях войны, когда доминирующее значение имели вопросы, связанные с обороной Республики, такая постановка вопроса являлась более правильной.
«Положение об Особом отделе», представленное руководителем и консультантами отдела Военного контроля, фактически было известно и Аралову, и Вацетису, так как являлось лишь незначительно измененным «Положением о Военном контроле»: всего несколько дней назад они же поставили свои подписи под данным документом, утвержденным затем председателем РВСР и наркомом по военным и морским делам Л.Д. Троцким.
Преодолеть разногласия помогло бы общее совещание военных и чекистов. Но оно не состоялось, поскольку 18 декабря 1918 года, нарушив определенную конфиденциальность обсуждения вопроса о реорганизации Военного контроля, Лацис неожиданно выступил со статьей в самой влиятельной среди масс газете «Известия ВЦИК». Само название статьи «Трудноизлечимая язва» говорило о позиции автора. Отдавая себе отчет, что со статьей ознакомятся практически все руководящие партийные, советские и военные работники, в той или иной степени могущие повлиять на процесс слияния армейских чекистских органов с аппаратами Военного контроля, Лацис сознательно дискредитировал последние, используя отдельные факты предательства военных контрразведчиков.
Он представил Военконтроль чуть ли не филиалом разведки белогвардейцев, умолчав о том, что центральный аппарат ВК и подавляющее большинство его местных органов возглавляли представители правящей партии, зачастую такие же, как и сам Лацис, старые коммунисты. Многие положения статьи Лациса не просто глубоко ошибочны, как считает доктор исторических наук А.С. Велидов, а являются клеветническими. Статья явно предпослана заседанию Бюро ЦК РКП(б), намеченному на 19 декабря. Ведь именно на этом заседании предполагалось рассмотреть вопрос о слиянии Военного контроля с ВЧК.
Стенограмма указанного заседания Бюро ЦК РКП(б) не сохранилась. Неизвестно, кто делал доклад, каково содержание прений и прежде всего мнение Ф.Э. Дзержинского. Однако из решения Бюро видно, что участники высказали принципиальное несогласие с точкой зрения Лациса на использование отдельных военспецов в контрразведке, осудили его попытку опорочить деятельность сотрудников Военконтроля. В итоге было признано считать невозможной работу М.Я. Лациса в органах борьбы со шпионажем и контрреволюцией в армии.
Что же касается основной части рассмотренного вопроса, то Бюро ЦК РКП(б) постановило согласиться с выработанным при Реввоенсовете положении об объединении деятельности ВЧК и Военного контроля. Троцкому предлагалось переговорить с другими членами РВСР относительно кандидатуры Кедрова на должность заведующего Военконтролем.
Декабрьское решение Бюро ЦК РКП(б) исследователи процесса становления и развития органов госбезопасности в первые годы советской власти считают историческим, положившим конец затянувшемуся спору о месте и организационной форме военной контрразведки. И.И. Васильев предлагает признать 19 декабря 1918 года днем создания Особых отделов ВЧК.
Действительно, решение Бюро ЦК партии было исключительно важным во всех отношениях, но вопрос, к какому ведомству создаваемый объединенный орган должен был принадлежать, разрешен так и не был. В постановлении Бюро ЦК читаем о согласии с положением, выработанным при Реввоенсовете. Однако, как уже говорилось, положений было два (имеются в виду варианты М.Я. Лациса и В.Х. Штейнгардта с И.Д. Чинтуловым). На заседании Бюро ЦК партии 19 декабря предпринималась попытка синтезировать оба варианта, но за основу брался проект Военконтроля. Это подтверждается тем, что ВК не был признан бесполезной, а тем более наносящей вред Красной Армии организацией, чего добивался Лацис. Но об Особом или другом отделе Всероссийской чрезвычайной комиссии в постановлении не сказано. Кедров, представитель ВЧК, рекомендовался на должность заведующего именно Военным контролем31. Упоминавшийся уже нами ответственный сотрудник Особого отдела при ВЧК Зорин в одной из своих докладных записок указывал, что основное столкновение между руководством Военконтроля и ВЧК произошло позднее, уже в январе 1919 года. Таким образом, решение Бюро ЦК РКП(б) не устранило всех вопросов, не высказалось однозначно за передачу военной контрразведки в ВЧК.
29 декабря 1918 года консультант Регистрационного (разведывательного) управления РВСР офицер Генштаба Теодори подал рапорт Аралову (в копиях Троцкому и Свердлову) с обоснованием необходимости оставить контрразведывательную службу в ведении Реввоенсовета Республики и просил доложить его соображения В.И. Ленину. В своем рапорте Теодори отмечал, что на Военный контроль уже более месяца «ведется поход с целью его уничтожения. Эти усилия прилагаются людьми, не только не знающими сущности и работы ВК, но имеющими весьма слабые понятия о военном деле в его целом».
Конечную цель этой атаки он видит в передаче функций Военконтроля в чрезвычайные комиссии. Теодори, исходя из того положения, что все в стране должно быть подчинено интересам обороны и доминировать должно именно военное ведомство — РВСР, предлагал следующее: срочно утвердить новое положение о Военном контроле; отменить все распоряжения, которые успела отдать комиссия Лациса -Землячки — Васильева; принять новый приказ о ликвидации (реализации) дел по шпионажу; выдать Военному контролю остаток денежных средств по утвержденной смете и, наконец, опубликовать в прессе сообщение о задачах Военного контроля для сведения всех организаций и лиц.
Прошло два дня, и 31 декабря Аралов получил сообщение о том, что у Кедрова, рекомендованного Бюро ЦК РКП(б) на пост заведующего Военным контролем, состоялась длительная беседа с Теодори и исполняющим обязанности начальника Военконтроля Штейнгардтом, а также консультантом Чинтуловым. Суть беседы свелась к тому, что Кедров считал утвержденное РВСР «Положение об Особом отделе» (т.е. незначительно измененное положение о ВК) условным и подлежащим изменению односторонним решением Коллегии ВЧК, а местные органы Особого отдела, по его мнению, следует полностью подчинить чрезвычайным комиссиям. Присутствовавшие на встрече не согласились с Кедровым и для окончательного решения вопроса просили Ара-лова прибыть из Серпухова в Москву на совместное совещание.
Вслед за этим сообщением 31 декабря приходит к Аралову телеграмма от Дзержинского. Ее текст подтверждает, что вопрос об Особом отделе окончательно к этому дню еще не был решен. Председатель ВЧК писал: «Ввиду необходимости вполне точно установить положение Особого отдела и внести дополнение прием дел Военного контроля откладывается. Необходим Ваш приезд». Судя по резолюции Аралова на первой телеграмме, совещание должно было состояться 2 января 1919 года.
На данном совещании руководитель ВЧК и член Реввоенсовета Республики смогли устранить многие противоречия и нашли компромиссные решения ради основной цели — объединения органов борьбы со шпионажем и контрреволюцией в Красной Армии.
Дзержинский уже на следующий день отбыл на Восточный фронт для расследования обстоятельств сдачи Перми, поэтому совместное решение двух ведомств в окончательном виде сформулировал уже Кедров. 4 января 1919 года он подписал и направил во все органы Военного контроля, губернские, фронтовые и армейские чрезвычайные комиссии приказ № 1 по Особому отделу Республики. В нем предлагалось на основе совместного постановления РВСР и ВЧК немедленно приступить к слиянию как на фронте, так и в округах и губерниях аппаратов Военного контроля и военных отделов местных ЧК и образовать Особые отделы.
Основной задачей объединенного органа являлась борьба со шпионажем и контрреволюцией в частях и учреждениях армии. Поскольку выявление и пресечение разведывательной деятельности противника ставилось на первое место, то логично, что за основу организации Особых отделов бралась структура Военного контроля, а на должности руководителей назначались начальники соответствующих отделов ВК. В губерниях и округах предлагалось избрать заведующих Особыми отделами по соглашению между местной чрезвычайной комиссией и комитетом РКП(б) с последующим утверждением Особым отделом Центра.
В соответствии с приказом Особые отделы должны были составить единую, строго централизованную систему. Военные комиссары округов и губерний могли давать Особым отделам лишь военные задания и контролировать их исполнение. Не определив -134- взаимоотношения новых органов с реввоенсоветами фронтов и армий, составители приказа допустили ошибку, и отрицательные последствия этого не замедлили сказаться. Кедров вынужден был обратиться к члену РВСР Аралову с письмом, где изложил факты вмешательства реввоенсоветов в работу Особых отделов, вплоть до самовольного освобождения арестованных.
Понимая недопустимость подобных действий, Аралов в специальной шифротелеграмме дал разъяснение о том, что «фронтовые и армейские Особые отделы в административном и руководственном отношении подчиняются только центральному Особотделу в Москве, а потому в своей деятельности совершенно не зависимы от местных РВСов». Со своей стороны Кедров еще раз указал начальникам Особых отделов, что они подчиняются исключительно Особотделу Республики.
Положения приказа № 1 нацеливали подчиненные органы на всемерное развитие активных (оперативно-розыскных) отделений и частей за счет сокращения численности административно-хозяйственных звеньев с целью поднять эффективность борьбы со шпионажем и контрреволюционными проявлениями. Однако одновременно из состава Особых отделов предписывалось выделить военную цензуру и ликвидировать следственные подразделения. На наш взгляд, это решение лишало создаваемые органы важных инструментов в их работе, так как и цензурирование почтовых отправлений, и следствие давали информацию для проведения активных мероприятий. Из Особых отделов передавались штабам фронтов и армий аппараты агентурной разведки. В целом верное, но не получившее разъяснений решение привело на практике к ликвидации зафронтовой контрразведывательной работы, поскольку кадры и линии связи в тылу противника перешли в ведение воинских штабов, а задача проникновения в спецслужбы противника перед ними не ставилась.
Не владея в полной мере обстановкой на местах, Кедров приказал провести все организационные изменения в ускоренном темпе и завершить процесс объединения за десять дней. Фактически же создание единого органа растянулось на месяц. Однако и к этому времени не состоялось решения о принадлежности Особых отделов к системе ВЧК. Центральный аппарат органа борьбы со шпионажем и контрреволюцией в войсках продолжал носить название Особого отдела Республики.
Неопределенность порождала массу конфликтов как в центре, так и на местах. Ведь приказ Кедрова, строго говоря, мог и не выполняться. Решение о слиянии Военного контроля и Военного отдела ВЧК не было оформлено ни приказом РВСР, ни ВЧК. На это обстоятельство обратил внимание военный консультант теперь уже Особого отдела Чинтулов. Он писал в конце января Троцкому и члену РВСР Аралову: «Опыт истекающего месяца существования Особых отделов показывает, что неопределенность положения или, вернее, полное отсутствие положения, утвержденного и обязательного для Реввоенсоветов фронтов и армий и других органов государственного управления, приводит к постоянным недоразумениям. Эти недоразумения в большинстве сводятся к стремлению местных Реввоенсоветов подчинить себе Особые отделы». Чинтулов, как известно, был не согласен с возможным вхождением Особых отделов в систему ВЧК.
Годовщина образования ВЧК ознаменовалась вступлением этой организации в полосу первого жесточайшего кризиса, когда встал вопрос о том, будет ли в прежнем виде существовать сама Всероссийская чрезвычайная комиссия. В январе 1919 года не только не затихла, но набирала новые обороты кампания против ВЧК. Острота критики усиливалась. В политику включались все новые лица, в том числе из высшего партийного эшелона. Некоторые руководящие большевистские деятели полагали законченной самую опасную стадию борьбы с антиправительственными силами, и, следовательно, надобность в чрезвычайных комиссиях отпадала. Член Бюро ЦК РКП(б) и член Президиума ВЦИК Л.Б. Каменев 8 января направил В.И. Ленину проект резолюции о реформе революционных трибуналов и ЧК. В данном документе предусматривалось решение о немедленной ликвидации ВЧК и всех ее местных органов. Предлагалось передать функции борьбы с контрреволюцией революционным трибуналам, надзор за которыми сосредоточить в специальном отделе при ВЦИК. Категорически против такого решения выступил исполнявший обязанности руководителя ВЧК Я.Х. Петере. 20 января он представил председателю СНК другой проект, где, в частности, предусматривалось не только сохранить ВЧК, но и сделать ее центральным органом для фронтовых ЧК, т.е. для Особых отделов. Свою позицию Я.Х. Петере отстаивал и на заседании московского городского комитета РКП(б) 21 января. Резолюция в поддержку представленного им доклада была принята с перевесом всего в три голоса.
Через три дня «Известия» опубликовали постановление ВЦИК об упразднении уездных ЧК, что отдельными коммунистами расценивалось как начало демонтажа всей чекистской системы. 28 января руководители партийной организации ВЧК выступили в прессе с письмом, доказывая несправедливость многих нападок на ВЧК и утверждая свое ревностное исполнение всех директив РКП(б). Кроме того, ВЧК создала контрольно-ревизионную комиссию для разбора жалоб на деятельность отделов и конкретных сотрудников. Организация этой комиссии показала стремление чекистов оградить себя от огульной критики, сбить волну призывов к упразднению чрезвычайных органов. В защиту ВЧК выступил и возвратившийся в Москву ее председатель Дзержинский. Он был явно обеспокоен тем, что даже член Бюро ЦК РКП(б) -137- И.В. Сталин, не настаивая на ликвидации ВЧК, предлагал слить ее с Наркоматом внутренних дел, о чем написал в докладной записке на имя Ленина.
На специально созванном 30 января заседании Московской городской партийной конференции Дзержинский выступил с докладом. Оценивая приведенные яростным противником ВЧК председателем Верховного революционного трибунала при ВЦИК Н.В. Крыленко документы как непроверенные и полученные от сомнительных лиц, руководитель ВЧК заявил, что борьба с ВЧК играет на руку врагам революции. Оппонируя Дзержинскому, Крыленко утверждал: «Впредь существующее положение ВЧК не может сохраняться; причиной этого были не те ошибки, которые там совершались, но тот факт, что сама организация чрезвычайных комиссий порождала эти ошибки и толкала на этот путь всех работников ЧК».
В итоге большинство участников конференции не поддержало предложенную Дзержинским резолюцию, против нее высказались 98 из 123 голосовавших. Делегаты пришли к выводу, что необходимо изъять у ЧК право вынесения приговоров и оставить за ними только функции розыска, предупреждения и пресечения. Однако вопрос о ликвидации ВЧК и ее местных органов был снят и не дебатировался. Более того, прошло и предложение об одобрении общей политики ВЧК и рекомендовалось сделать то же самое и ЦК РКП(б).
Основываясь на этом решении столичной партийной организации, чекисты могли надеяться на сохранение ВЧК. 3 февраля 1919 года Дзержинский рассмотрел разработанный Лацисом и Кедровым, утвержденный единогласно членами Президиума ВЧК проект «Положения об Особых отделах» и передал его для утверждения во ВЦИК. Через три дня, б февраля, на заседании Президиума ВЦИК Положение было одобрено и утверждено специальным постановлением.
Таким образом, объединению органов Военного контроля РВСР с военными аппаратами ВЧК и созданию Особого отдела при ВЧК была придана юридическая форма в виде решения высшего органа государственной власти. Постановление ВЦИК законодательно закрепило место Особых отделов в общей системе советского государственного аппарата, они официально признавались составной частью ВЧК. Это положило конец затянувшейся на несколько месяцев дискуссии. Именно на Всероссийскую чрезвычайную комиссию возлагалась обязанность через ее Особый отдел организовать борьбу с контрреволюционными проявлениями и шпионажем в армии и на флоте, контролировать работу в этой области местных органов.
К последним ВЦИК отнес соответствующие аппараты в действующих войсковых объединениях (фронтовых и армейских), а также Особые отделы губернских чрезвычайных комиссий. Следует отметить, что в отличие от текста приказа № 1, подписанного Кедровым месяцем ранее, в Положении уже не упоминалось об Особых отделах военных округов, хотя военно-административное деление страны сохранялось. Продолжали действовать лишь фронтовые, армейские и губернские аппараты, которые непосредственно подчинялись Особому отделу при ВЧК. Революционный военный совет Республики, РВС действующих войск и местные военные комиссариаты сохраняли за собой контроль над Особыми отделами, однако лишь в части, касающейся исполнения отдельных заданий, которые они давали чекистским органам.
Заведующим Особым отделом при ВЧК назначался один из членов коллегии Всероссийской ЧК по согласованию с РВСР, хотя, как указывалось в примечании к соответствующему пункту Положения, высший военно-политический орган страны имел право предложить своего кандидата на данную должность.
В постановлении ВЦИК подчеркивалось, что внесение любых изменений в «Положение об Особых отделах при ВЧК» и их внутреннюю конструкцию допускается исключительно по соглашению двух центральных органов — Всероссийской ЧК и Реввоенсовета Республики. Все учредительные документы об Особых отделах и органах Военного контроля, кем-либо изданные до опубликования указанного выше Положения, отменялись.
Принимая свое решение, Президиум ВЦИК не обозначил дату публикации такого важного документа в газетах. Препятствием к этому являлась необходимость рассмотрения и перераспределения полномочий чрезвычайных комиссий и революционных трибуналов по вопросу вынесения приговоров и ведения следствия.
17 февраля 1919 года ВЦИК утвердил постановление о правах ВЧК и ревтрибуналов, которое внесло существенные дополнения и развивало положение о Всероссийской чрезвычайной комиссии от 28 октября 1918 года.
Теперь право вынесения приговоров по всем делам, возникающим в чрезвычайных комиссиях, а следовательно, и в Особых отделах, передавалось реорганизованным ревтрибуналам. Однако у чекистских органов не изымались следствие и право непосредственной расправы при наличии вооруженного выступления.
21 февраля 1919 года данный правовой акт с санкции ВЦИКа опубликовал его официальный печатный орган. Одновременно в этом же номере «Известий» было помещено и постановление об Особых отделах при ВЧК.
Из вышеизложенного можно сделать вывод, что после продолжительных дискуссий и ведомственных согласований контрразведка была включена в чекистскую систему. В утвержденном Президиумом ВЦИК «Положении об Особом отделе» прямо указывалось, что он создается при ВЧК. Однако военная разведка оставалась в Полевом штабе РВСР.
Зданович А.А. Отечественная контрразведка (1914-1920): Организационное строительство. М., 2004.
chekist.ru
Кому интересно тут можно ознакомиться подробей с историей http://chekist.ru/article/2486
МЫ с Николай Николаычем - дружым!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! : :!: :!: :!: