Это успех, - пусть и первый, маленький, почти не заметный - но его надо закреплять.
Следующие шаги - не расходиться. Не отдавать своих. Не пропускать автозаки. Бежать из ОВД и возвращаться обратно. Жечь костры. Выходить на улицы. И - сидеть, сидеть, сидеть. Пока не добьемся выполнения требований.
Суть требований - на самом деле, вопрос уже десятый. Лозунги, заявленные цели, Димон, не Димон - все это фигня. Это не важно. Для начала можно выходить с какими угодно челобитными, это не имеет никакого значения.
Даже количество людей не важно.
Важно - сделать первый шаг, и ПОТОМ НЕ ОТДАТЬ ЕГО ОБРАТНО!
Если вы хотите чего-то добиться, драться - придется. Все равно придется...
Иначе - никак. Ну вот просто нет другого пути.
Понятно, что эту диктатуру не сковырнуть, но отжимать у неё понемногу пядь за пядью, не давая развернуться наполную - можно. Вот это - и вправду вполне реально. Постоянное давление на власть. Постоянное дерганье. Постоянная заноза в заднице. Глядишь, и от Украины в конце концов отгребутся.
Это, конечно, не Майдан, Майдан будет, когда вместо айфонов в руках окажутся дымовые шашки, а вместо уточек - покрышки, а родители на следующий же день выйдут за своих детей, но, как бы то ни было, шаг в эту сторону сделан.А хотите знать, что будет потом - через пару месяцев, через полгода?На самом деле предказывать не сложно, потому что кое-кто уже пробежал эту дорогу...
1.
Радостная злость опять невидимым облаком поплыла над Киевом. И повисла в воздухе едкая гарь от пылающих покрышек. У баррикад на улицах Грушевского и Институтской реально было не продохнуть от дыма.
Но Хлусту и его побратимам этот мерзкий, провонявший воздух казался сладким, как поцелуй девушки - как аромат грядущей победы, готовой упасть к их ногам.
Ведь всё, что нужно – ещё один натиск на сомкнутые щиты «Беркута», ещё один удар обрезком трубы по милицейскому шлему, ещё один выстрел из резинострела в лицо за прозрачным пластиком.
Молодость – горяча, молодость верит в быструю силу…
Хорошо, что рядом есть Наставники, которые вовремя подскажут, осадят натиск и скомандуют отступление – за минуту до того, как отряд «беркута» готов будет ударить с фланга.
- Назад! – строгий окрик Ворона, отзывается командами сотников. И бойцы Движения организованно отступают за спины майданной массовки, откатываются назад к проходам в баррикадном вале.
Нет, это не бегство, это продуманная тактика. И пусть она кажется безжалостной по отношению к массовке, но здесь, в этом разгоряченном водовороте людских тел - у каждого своя роль. У активистов – метать из-за спин толпы камни и бутылки с зажигательной смесью, а у массовки - бестолково метаться среди взрывов милицейских гранат и теснясь, падая, получать удары «беркута».
Грохот, вспышки…
Крики, кровь, слёзы, глухой звук резиновых дубинок…
Всё смешивается в какофонию, заглушается стуком сердца в висках. Но даже эти крики, эта боль – не зря. Потому, что люди с камерами – они здесь, они снимут всё как надо. И уже через пару часов в выпусках новостей с жестокими подробностями покажут, как «режим донецкого бандита» втаптывает в раскисший от крови снег мирных безоружных демонстрантов.
Хлуст давно это знает.
Не слишком приятная правда уличной войны – но такая же обязательная, как синяки, ссадины и шрамы. Как несколько человек из их сотни с переломанными руками, ногами и рёбрами. Как новичок, у которого возле самого лица сработал кем-то из своих же неудачно брошенный взрыв-пакет…
2.
...Картинка на огромном экране спонсорского телевизора больше не дрожала – она стала крупной, отчётливой. И уже хорошо можно разглядеть, как с той стороны забора колыхнулась тёмная людская масса с цветными пятнышками касок и шарфов, как огненными росчерками полетели бутылки с «коктейлями молотова». Часть из них падали, не долетев, часть - неумело сделанная новичками, расплескивалась прямо в полёте. Но основная масса разбивалась о решётку или перелетала на эту сторону забора.
Звук отсутствовал, поэтому нельзя было услышать яростные крики атакующих, взрывы петард, удары палок по щитам и пустым бочкам, звон стекла, шипение на морозной земле растекавшейся горящей смеси.
Но Хлуст и без того отлично себе представлял эти намертво отпечатавшиеся в мозгу звуки. И знал, что будет потом.
Облака дыма заволокли поле боя. Теперь различить тех, кто шёл в атаку, стало труднее – казалось, они сливаются в многоголового серо-пёстрого дракона, плюющегося огнём.
Зато отлично было видно, как, на переднем плане, красно-жёлтыми ореолами вдруг окутываются фигуры в милицейской форме, как отчаянно они мечутся, роняя щиты, пытаясь сорвать с себя пылающие шлемы и куртки, как падают на льдистую землю - объятые оранжевыми языками, кричащие от боли.
Хлуст судорожно кашлянул.
Он сам делал кустарный напалм и пару раз метал бутылки с зажигательной смесью в сторону «беркута», но никогда не участвовал в такой массированной атаке, никогда так ясно не наблюдал результатов своих дел.
Цепь милиции и внутренних войск вдоль забора стадиона дрогнула, распадаясь. Уцелевшие пытались помогать горящим, сбивая с них пламя руками в перчатках, срывая одежду, но это плохо выходило, перчатки тоже вспыхивали, а всё новые «коктейли» летели с той стороны. Метавшихся вдоль забора пожарных с огнетушителями оказалось слишком мало, они сами то и дело попадали под брызги пламени.
Камера «наехала» ещё ближе.
И Хлуст отчётливо увидел упавшего на землю паренька без шлема – совсем юного, вряд ли старше кого-то из их звена. На долю секунды показалось, что часть головы «вэвэшника» скрыта под чёрной маской-балаклавой. Но вдруг стало понятно – это не маска – это то, во что превратилась половина лица…
Катя вскрикнула.
Девушка из Движения осуждающе зыркнула на неё сквозь очки...
3.
...Свист и выкрики летят над площадью – кажется, какой-то "колорад" выпрыгнул со второго этажа и сейчас его добивают палками. Всё сильнее становится запах дыма. Всё гуще сумерки – они, как могильная плита, надвигаются на город. Ветерок больше не шевелит листву, и жёлто-голубые флаги в вечерних тенях обвисают, как грязные тряпки, а красно-черные – похожи на траурные полотнища, залитые кровью.
- УКРАИНА! – выдыхают молодые глотки. И бешеная радость угадывается в зрачках, ведь это вставляет сильнее, чем тройная доза «кислоты» – когда, чтоб ощутить себя победителем, надо просто ударить бейсбольной битой.
Словно весь «ватный», осыпанный «колорадскими» ленточками Юго-Восток сейчас беспомощно корчится у их ног и хрипит в агонии, пуская красные пузыри.
Добить! Отомстить за все унижения, через которые им пришлось пройти этой весной – когда местные пинками гоняли их по городам, плевали в испуганные рожи и топтали флаги Державы и Движения.
Бей! Сильнее! Ещё!
И с каждым новым ударом, накатывающая эйфория растворяет отдельные сознания в общем порыве – как куски сахара в кипятке. Нет больше Грыця из Львова, Серёги из Днепра, Сашка из Харькова – обычных пацанов с городских окраин. Не очень умных, не слишком удачливых, но всё-таки не знавших раньше с каким весёлым хрустом можно расколоть человеческий череп, как здорово танцевать на грудной клетке, перемалывая рёбра подошвами.
Вместо лиц – хохочущие, ревущие пасти. Вместо собранных со всей Украины хлопцев – тысячеглавый дракон. Не ведающий сомнений, не знающий жалости.
-… ПОНАД УСЭ! – раскатисто грохочет он над площадью. И в ответ на истеричный вопль сотника-заводилы «Слава нации!», ревёт в тысячу глоток:
- СМЭРТЬ ВОРОГАМ!
Мелькают окровавленные палки. И вырвавшиеся из горящего дома, полуживые люди кричат от боли, падают под градом ударов, один за другим теряя сознание. Но их продолжают бить – пока красные брызги не начинают разлетаться вокруг изувеченных тел.
А из дома уже ведут новых приговорённых…
- Не надо, нет! – отчаянно шепчет Хлуст, запрокидывая голову к небу. Но там вверху, некому услышать молитву. Лишь чёрная стая кружит над площадью, иногда опускаясь от вершин деревьев к головам побратимов. И Хлусту кажется - он узнал ту самую птицу, которая летела за ним сегодня утром, а теперь наконец настигла.
- Вороньё, - умоляюще хрипит он, - Прогоните, вороньё!
Один из конвоиров изумлённо таращится вверх.
Шагающий рядом Лесник сочувственно вздыхает:
- Нет никаких птиц, дружище… Тебе это просто кажется.
И пусть не смущают вас географические подробности, цвета флагов. Речёвки тоже можно придумать новые.
Суть от этого не изменится.
Ведь технология одна и та же.
И один и тот же "ветер свободы" - с ароматами дыма и крови...
