Что-то решил старые вещи перечитать..
"Хмурым осенним днем в лето 6420 от сотворения мира на холмах близ Киева по вине не родившегося еще в ту пору преподобного Нестора срывалось историческое событие.
- В тридцать три главы летописца мать! - в сердцах выбранился Вещий Олег, приподнимая ногу и разглядывая сапог. - Даже и не прокусила! У, гадюка!..
Змея испуганно пригнула точеную треугольную головку и, пресмыкаясь от неловкости, снова заползла в конский череп.
- Да не одолеть ей княжьего сапога... - покашливая, вступился за оплошавшего гада боярин. - Кожу-то, чай, на совесть дубили... Вот ежели бы кобру сюда индийскую! Та, сказывают, на дыбки встает - выше голенища. Могла бы и за коленку уклюнуть... Стопа, колено - все едино нога...
- Эва! - сердито подивился князь. - Где ж ты под Киевом кобру-то сыщешь? - Насупился Вещий, помыслил. - Может, длань на череп возложить?
- Писано, что ногу... - кряхтя, напомнил другой боярин.
- Или старый сапог надеть, с дыркой?.. - окончательно расстроившись, прикинул Олег.
Бояре в сомнении уставили брады, неодобрительно закачали горлатными шапками.
- Невместно, княже...
Высунувшаяся было из конской глазницы змея тоже приуныла и вяло втянулась обратно. Того и гляди в спячку впадет: не лето, чай, - осень.
Вещий Олег оглянулся. На холмах толпились изрядно озябшие киевляне. Там уже все было готово к погребению и великому плачу.
- Пишут - сами не знают чего... - проворчал он. - Ладно! Босиком наступлю. Пусть сами как хотят, так потом и толкуют...
Сел на услужливо подставленный ременчатый стул и, сняв с правой ноги сапог, с досадой принялся разматывать портянку".
выдержало сердце!
