Интересная статья.
http://rus-proekt.ru/power/velikaya_ote ... menta.html
Великая война и современный мир
Андрей Фурсов
Вторая мировая война, для нас – Великая Отечественная, занимает особое место и в русской истории и в русском сознании. В русской истории советского периода Великая Отечественная подвела черту под Большой гражданской войной, начавшейся ещё в 1905 г. и принявшей в 1920 – 1930-е годы «холодную» форму. Великая Отечественная объединила советское общество, стала проверкой на его силу и жизнеспособность, а легитимность большевистского режима обрела новое измерение – национально-историческое. Историческая традиция, наследие предков, прежде всего боевое, от Александра Невского до Кутузова (см. мозаику потолка станции метро «Комсомольская»-кольцевая) – всё это стало грозным оружием в борьбе, победить в которой оказалось возможно только опираясь на русский народ. И хотя явная русофобия большевистского режима начала постепенно сходить в середине 1930-х годов – вместе с «ленинской гвардией» – именно Великая Отечественная стала решающим переломом в положении и оценке роли русских в СССР.
Несмотря на всё величие победы, власти уже в 1950-е годы стали значительно реже вспоминать о войне. К памяти о ней вернулись во второй половине 1960-х, когда по целому ряду причин, прежде всего – из-за очевидно растущей социально-экономической поляризации, обесценивающей идеологемы и социальные мифы, связанные с революцией, гражданской войной, Лениным (показательно, что попытка «шестидесятников», этих реакционных утопистов советского строя возродить романтический образ «комиссаров в пыльных шлемах» провалилась) понадобились другие объединяющие мифы. Главным из них стала Великая Отечественная – начались парады на 9 мая, стали выходить фильмы о войне и т.п. 1945 год потеснил 1917-й. Причём все эти действия власти в её целях органично легли на сознание и представления народа – в отношении к войне власть и народ совпали.
Великая Отечественная до сих пор остаётся тем единственным, что объединяет огромное число людей на просторах бывшего СССР. Это наша коллективная память, наиболее острое проявление нашей коллективной идентичности, нашей общей судьбы, «радости со слезами на глазах». Не случайно одно из главных направлений ударов русофобов в психоисторической войне против России и русских – это Великая Отечественная.
Разумеется, отрицать нашу победу саму по себе никто не посмеет, но её пытаются девальвировать, очернить, переврать факты, в самой войне, объединившей народ, одну часть народа противопоставить другой (см. фильмы типа «Штрафбат»). Стандартных приёмов несколько. Например, выпятить роль лиц, пострадавших от советской власти (зэки, попы и т.п.), представив их в качестве главных героев на фоне тупых и опереточных злодеев – кадровых военных и конечно же смершевцев. Так сказать, народ победил вопреки системе, в «немой борьбе» с ней.
Штука, однако, в том, что народа вне системы не существует. Народ вне системы – это толпа, бегущая с фронта, как это произошло с русской армией в 1917 г. В войне побеждают только системно организованные народы. В последней мировой войне, нравится это кому-то или нет, советская система (в её сталинском варианте) победила гитлеровскую.
Ещё один стандартный ход: «да, победили, но какой ценой?». Вопрос этот, предполагающий цену, несоразмерную победе (читай: победить можно было бы много меньшей ценой, если бы не советский строй), призван, во-первых, принизить значение победы; во-вторых, создать впечатление, что русские могли воевать и побеждать только числом, забрасывая противников трупами.
О реальном соотношении наших и немецких потерь, многократно завышенном перестроечной и послеперестроечной шпаной, уже достаточно написано, большинство фальшивок и лукавых цифр разоблачено. Но я не об этом, а о самой постановке вопроса: несоразмерность жертв победе. Что, есть какой-то точный измеритель такой соразмерности, некий жертво- и победоизмеритель? Будто во время войны, в которой одна из сторон – немцы – планировали физическое и культурно-историческое уничтожение русских, их геноцид, можно сидеть и считать, подобно торгашу, прищурив глаз, сколько жертв можно принести на алтарь победы. В любой войне это невозможно, ну а в такой войне, где противник ставит задачу уничтожения твоего народа, твоей истории как таковых, это просто кощунственно.
У Великой Отечественной (и Второй мировой) войны немало отличий и от предыдущих мировых войн, и от предыдущих войн Запада противРоссии (подробно я писал об этом в: «Россия в последней мировой войне» // Культура, М., 2000, № 17; «Нам есть за что сражаться» // Российская федерация сегодня. - М., 2000, № 9; «Saeculumvicesimum: Inmemoriam» // Русский исторический журнал, М., 2000, т. III, № 1-4; «Третий Рим против Третьего Райха: третья схватка (советско-германский покер в американском преферансе) // Политический класс, М.,2006, № 6-7). Главное отличие заключается в том, что враг, напавший на нас в 1941 г., впервые поставил задачу этнофизического и психоисторического истребления русских (и вообще славян), планируя для них (для нас) самый главный холокост (и, если говорить об абсолютных цифрах, «обеспечил» его). В такой ситуации, в столкновении с таким врагом можно ли размышлять, какую цену мы готовы заплатить за победу, за спасение своего народа, своей культуры и истории? Любую. Нужно только учиться воевать. Вот советская армия и училась два года, неся огромные потери. А потом ситуация изменилась – мы стали учить, а потерь стало меньше.
В последнее время был активизирован ещё один ход, призванный не только умалить значение нашей победы в Великой Отечественной, но и отобрать саму победу, столкнуть нас в число побеждённых, т.е. превратить поражение СССР в «холодной войне» по сути в поражение СССР, России и русских во Второй мировой. Ход этот простой – поставить сталинский и гитлеровский режим на одну доску как «тоталитарных агрессоров». Нынешняя кампания по «перемещению» памятников восточноевропейскими гробокопателями (задуманная, естественно, не в этом регионе: сами карликовые прибалтийские этнократии на такое не решились бы – кишка тонка) – составной элемент курса на пересмотр итогов Второй мировой и самой этой войны.
Но почему такой всплеск антипобедных, антирусских эмоций именно сегодня, через 60 лет после окончания Второй мировой и полтора десятка лет после распада СССР? Почему подобных акций не было в 1990-е?
В течение всего ХХ в. Запад, прежде всего его англосаксонское ядро (Великобритания, затем США) зачищали планету под свои интересы – ничего личного, только бизнес. Их главными конкурентами были Германия и Россия, которые надо было убрать с исторической сцены, причём их же собственными руками.
Первая попытка в 1914-1918 г. успехом не увенчалась. На месте Второго Райха возник Третий, а на месте царской России – мощный Советский Союз. Мировая война 1939-1945 гг. должна была подорвать позиции двух этих держав, но задача была выполнена только наполовину: СССР вышел из мировой войны мировой сверхдержавой, эффективно противостоявшей США до тех пор, пока «горбачёвцы» не сдали страну. В 1990-е годы казалось, что России не подняться; такую Россию и таких русских – пьянь с дирижёрской палочкой в руках – на Западе любят, а точнее – только такую и только таких. Однако начался новый век, и Россия начала подниматься – тихо, медленно подниматься, что никак не входит в планы Запада – и опять же здесь ничего личного, не надо демонизировать Запад по поводу его русофобии (в равной степени не надо это пропускать и забывать – всё надо помнить, в том числе и то, с кем мы имеем дело).
По сути Запад и не может иначе реагировать на подъём России. Дело в том, что у России после включения в мировую систему есть только две стратегии развития. Первая стратегия (условно я называю её «стратегией Александра II» – именно в его правление были заложены её основы) – это превращение России в часть системы капитализма, главным образом в финансово зависимый сырьевой придаток; результаты – рост социально-экономической поляризации, утрата суверенитета, угроза распада страны, революции и гражданской войны, что и произошло в России в 1905-1921 гг. Вторая стратегия (условно я называю её «стратегией Сталина») – это превращение России в антисистему, в альтернативную мировую систему; сделать это можно только на основе военно-промышленного комплекса, мощного ВПК, результат – статус великой державы (или даже сверхдержавы); более или менее равномерное распределение национального богатства (примат «демократического богатства» над «олигархическим»), т.е. советские реалии 1930 – 1970-х годов.
Ясно, что в интересах Запада, прежде всего его англосаксонских гегемонов (с 1815 г.) – не допустить реализации этой второй стратегии. Средства разные – от психоисторической войны («изобретение» англичанами систематической русофобии в 1830-е, когда превращавшийся из европейской мир-системы в мировую систему англосаксонский Запад стремился устранить все альтернативные мир-системы, и прежде всего русскую мир-систему Николая I, не допустить её превращения в мировую систему) и экономического и военно-дипломатического давления до мировых и общезападных (Крымская, Холодная) войн против России.
В 1991 г. Запад добился тех целей, которые ставил в отношении России ещё во времена Крымской войны и двух последних мировых войн, но не добился. Однако даже победа 1991 г., несмотря на первоначальную эйфорию на Западе, не принесла полного и окончательного разгрома и распада России, более того, в новом веке эти процессы пошли в ряде отношений вспять. Стало ясно: геополитические цели Запада в отношении России (читай Бжезинского, Киссинджера и других «друзей» России и русских, а также наших смердяковых) не достигнуты, Россия не добита, у неё есть потенциал для восстановления, и он сохранится до тех пор, пока физически и психоисторически существуют носители русскости как культуры, менталитета, типа поведения и истории, пока русские не утратят за собой чувство исторической правоты и победительности.
Вот тут-то и понадобилось вспомнить Вторую мировую, попытаться пересмотреть её итоги – прежде всего в морально-историческом плане, устранив у русских чувство исторической победительности и правоты и если и не поменять их местами с немцами (которые теперь – зависимая и психоисторически во многом кастрированная и прирученная англосаксами часть Запада и в которых внедрили-интериоризировали чувство вины), то уравнять, заставить почувствовать виноватыми перед Западом, перед «цивилизацией», перед «мировой общественностью» и т.п., т.е. сделать с русскими то, что проделали в послевоенный период с немцами. Я уже не говорю о том, что переоценка сути и итогов войны это и переоценка положения русских в России, стремление зафиксировать их не как народ, который победил во Второй мировой, а народ, который потерпел поражение в «холодной войне» и должен поэтому смотреть на Запад снизу вверх.
История с захоронениями и памятниками – это «чёрная метка», присланная России хозяевами глобального мира при посредстве их шестёрок. Она не случайно совпала с размещением системы ПРО близ наших границ – кто не слеп, тот видит. И кто предупреждён, тот вооружён. Думаю, мы находимся на пороге нового витка психоисторической войны, оргоружием и одновременно полем которой в ближайшее время станет, в частности, анализ русской истории. И здесь нужно быть очень внимательными.
Необходимо жёстко пресекать любые попытки отнять у нас победу в Великой Отечественной и таким образом поставить под сомнение всю нашу послевоенную историю (и не только послевоенную), наше место в мире и в будущем – в нынешней антипобедной кампании речь идёт не о войне и не о прошлом, речь о будущем России и русских. На подобные шаги нужно реагировать так же, как, например, еврейство реагирует на попытки пересмотреть число жертв холокоста. Хочу сразу подчеркнуть, что я не призываю ни к дешёвым истерикам, ни к бизнесу на крови – великим народам это не к лицу. Я о другом – о необходимости жёсткой антидиффамационной реакции по принципу «око за око, зуб за зуб», когда речь заходит о наших национальных интересах, о попытке лишить русских их истории (а следовательно будущего), их культуры и, наконец, их национальности. В борьбе за достоинство наших предков и будущее наших детей не может быть жалости – ничего личного, только национальные интересы.
