Моральная революция в передовых странах: про детскую эвтаназию и «послеродовые аборты»
Честно: мне страшно.
Мне редко бывает страшно, я своё, в общем, отбоялся, но сейчас — да. И очень.
…Вчера мой добрый друг, женщина, реализующая себя, в частности, и как «просто мама» (тяжелейший, между прочим, крест), прислала мне ссылку на материал о громком событии, шокировавшем даже ко многому привыкшую заокеанскую общественность. Настолько, что у моей знакомой, и не только у неё, но и у массы прижившихся, неплохо устроенных, пустивших корни людей, — да и у коренных — возникло ощущение, что есть смысл задуматься об отъезде.
Вкратце суть: пару дней назад АРА (Американская психиатрическая ассоциация) дала задний ход. Заявив в ответ на критику откуда только возможно, что «новация» о «современной трактовке» понятия «педофилия» (согласно которому данное явление более не является «сексуальным отклонением», а является «сексуальной ориентацией») на самом деле была ошибкой.
Понять реакцию общественности несложно. Общественность подозревает: не обрати блогеры внимание на малюсенькую строку в очередном издании толстого справочника «только для специалистов», кто-то бы вскоре сослался на данную трактовку в серьёзных присутствиях, скажем, в суде, и в итоге «любовь к деткам» из признака душевного расстройства переползла бы в ранг нормы, естественной для человека. Что, помимо всего прочего, дало бы юристам основание добиваться оправдательных приговоров, и в перспективе, поскольку англо-саксонское право основано на прецедентах, — растление перестало бы считаться преступным.
Однако не срослось. Блогеры оказались дотошны, консервативная пресса забила во все колокола, руководство АРА, как видим, сослалось на «досадную ошибку», и всё бы хорошо, — а только далеко, как видим, не все в это верят. «Они ничего не делают случайно, — пишет по поводу этой же истории ещё один мой vis-a-vis. — Это пробный шар. Сейчас они отступили, но скоро попробуют опять, как-то по-новому. Ты же в курсе, как это было в Бельгии?».
Да. Я в курсе. В Бельгии «дискуссия о детской эвтаназии» тоже начиналась с «ошибок и оговорок», за которые, получив отлуп, инициаторы многословно и униженно извинялись. А потом пробовали «опять, как-то по-новому», и в конце концов, когда общество привыкло, что об этом вообще можно говорить, вопрос перешёл в разряд «допустимых к обсуждению», причём мнения сторонников идеи, которые уже не стесняются, автоматически считаются «столь же приемлемыми», сколь и мнения её критиков.
Да и вообще, в последнее время количество странностей на эту и ей подобные темы начало понемногу переходить в качество. Озвучивать вызывающе «нетрадиционные» идеи один за другим, словно сговорившись, начали уже не либеральные всклень журналисты, не актив «специфических» организаций и даже не философы так называемого «нового направления», — короче говоря, не безответственные балаболки, — а серьёзные персоны, никогда ничего не говорящие от фонаря и более чем способные, если считают это нужным, сделать былью любую сказку.
Судите сами:
(а) несколько дней назад не кто-нибудь, а г-н Херман ван Ромпёй, совсем чуть-чуть президент Европейского совета, призвал «переосмыслить географические и демографические параметры Евросоюза и отказаться от каких-либо попыток по восстановлению национальной идентичности», по сути — отказаться от таких изживших себя понятий, как «народ» и «родина»;
(б) Ватикан обсуждает возможности пересмотра понятия «греха» в частях, касающихся абортов, однополых браков, усыновления детей однополыми парами, — то есть, фактически об отказе от того, что считается заповедями Божьими, а следовательно, пересмотру не подлежит. То есть подразумевается отмена Христианства (в его католической форме), и превращение РКЦ в некую секту с протестантским оттенком.
…А чтобы понять, что будет следующим этапом «легитимизации для обсуждения» — обратимся опять к «молодым философам»: профессиональный «скандальный пиарщик» идей Дэн Сэйвэдж, американец, один из ведущих идеологов нынешнего гей-прайда, сообщил миру, что «необходимо подумать о введении в нашу повседневную жизнь принудительных абортов».
То есть:
минус Родина и народ,
минус право матери самой решать, рожать или не рожать дитя,
минус вообще традиционная европейская этика.
И это, по мнению сильных и передовых мира сего, — вернее, того, — правильно.
Вот когда я сопоставил всё это, вспомнилась короткая, скандальная история, молнией сверкнувшая года два назад и заглохшая так быстро и непонятно, что ни у кого не осталось сомнений: её гасили специально и с очень высоких высот.
Возможно, кто-то помнит: в 2011-м Journal of Medical Ethics, известное в профессиональных кругах издание, опубликовало «дискуссионную статью» двух молодых, но уже достаточно известных «философов медицины», профессора Альберто Джиубилини (Милан) и профессора Франчески Минерва (Мельбурн, Оксфорд) «Постнатальный аборт. Следует ли ребёнку жить?», где была постулирована идея «послеродового аборта». То есть, утверждающую, что «если новорождённый кажется неправильным, его можно умертвить».
Далее, видимо, лучше цитировать, пересказывать трудно.
«Моральный статус младенца эквивалентен моральному статусу эмбриона в том смысле, что у того и другого недостаёт тех качеств, которые оправдывают присвоение им права на жизнь. Таким образом, новорождённый, как и зародыш, не «полноценная личность», а скорее «потенциальная личность», но никак не личность в смысле «субъекта морального права на жизнь». Мы говорим «личность» для обозначения индивидуума, который способен отождествить своё существование, по крайней мере, с базовыми ценностями, — например, такими, когда лишение этого права на существование будет представлять для неё потерю… Невозможно нанести соответствующий моральный вред новорождённому, не допустив развитие потенциала стать личностью».
И при этом, — специально оговорено! — речь идёт не только о случаях, когда дитя рождается каким-то «не таким». О нет! «То, что мы называем постнатальным абортом (убийство новорождённых — прим. авт.), — настаивают они, — должно быть разрешено в тех же случаях, в каких разрешены аборты, включая те случаи, когда новорождённый не является инвалидом». И наконец, под самый финал, уже в резюме, разъясняется всё: «Обстоятельства, при которых это допустимо, включают случаи, когда новорождённый имеет (потенциальную) возможность прожить полноценную жизнь, но благосостояние семьи оказывается под угрозой. Мы используем термин «послеродовой аборт», а не «эвтаназия», потому что интересы умерщвляемого не обязательно являются главным критерием — в отличие от случая эвтаназии».
То есть: если здоровый, полноценный младенец почему-либо родителям не нужен, в рамках «новой этики» — термин авторов — его можно умертвить, дабы не обременять общество заботой о его содержании и воспитании, и это вполне этично, поскольку он ведь всё равно не понимает, чего лишается и что с ним делают. Ни больше, ни меньше.
Естественно — я уже о том помянул — грянул скандал. Ужаснулись даже обитатели «высших сфер», например, синьор Берлускони. Жёсткие оценки раздались и из канцелярии римского папы (тогда ещё Бенедикта). Обобщил же вспыхнувшее негодование д-р Тревор Штаммерс, акушер, директор факультета медицинской этики Университета Святой Марии, выступивший с отповедью, где было, в частности, сказано: «Все эти оговорочки насчёт «постнатального аборта» — всего лишь словесные манипуляции… Если мать задушит своего ребёнка одеялом, то мы скажем «это не имеет значения, она может родить ещё одного», — этого мы, что ли, хотим? Нет ничего нового в том, что сказано в статье. Это идеи, за которые давно уже выступают философы этики в Штатах и Австралии, и это неизбежный конечный пункт в конце длительного пути…».
Масштаб негодования был так впечатляющ, что инициаторы слегка попятились.
Статью сняли, оставив только резюме.
Однако параллельно в защиту авторов (своих бывших аспирантов) выступил редактор журнала, оксфордский профессор Джулиан Савулеску, помимо прочего возглавляющий Комиссию по вопросам будущих поколений. Обосновывая «разумную целесообразность» публикации материала своих «молодых коллег», он заявил, что аргументы в пользу «экстерминации излишков новорождённых в значительной степени не новы и предложение сделано с учётом материнских и семейных интересов».
Позже, в интервью The Daily Telegraph, мысль была развита: «В моральном плане не существует разницы между плодом в утробе и новорождённым. Их возможности очень близки. Если аборт допустим, то и инфантицид должен быть допустим. Это вовсе не убийство, а нормальное медицинское вмешательство. А безумная вакханалия вокруг статьи — типичный пример «ведьминской этики». Группа людей определила ведьму и намерена сжечь её. Это очень опасно, отсюда всего шаг до линчевания и геноцида. Вместо того чтобы спорить и бороться за идею, есть стремление заставить замолчать и, в крайнем случае, убить, исходя из их собственной моральной определённости. Это не то общество, в котором мы должны жить».
Да. Именно так он заявил, и на том тема заглохла.
Как уже сказано выше, резко и необъяснимо, как будто кто-то очень важный наложил резолюцию «Нельзя».
Всё это было, напоминаю, два года назад.
С тех пор многое изменилось.
Синьор Берлускони, как известно, лишился поста, осуждён и публично ошельмован. Папа Бенедикт (почти *у нас культурный форум* случай) без внятных объяснений подал в отставку. Доктор Штаммерс лишился работы. А г-н Джиубилини и г-жа Минерва процветают, как указано в справочниках, «углублённо занимаясь проблемами детской эвтаназии». И не меньше учеников процветает их наставник, профессор Савулеску. Преподаёт в Оксфорде, отслеживает «моральные революции».
Собственно, всё.
Если кто-то ждёт от меня морали, её не будет. Можно, конечно, — с обязательной оговоркой типа «на мой-то век хватит, но мне не безразлично, в каком мире будут жить мои дочери и внучка», — порассуждать об истоках и перспективах подобных новаций, о праве человека на жизнь и праве государства определять, кто личность, а кто нет и может быть умерщвлён, о начале конца эпохи морали, о том, что эта волна медленно, но верно наползает на Россию, — но всё это столь очевидно, что нет никакой нужды. Кто понял, тот понял, кто не понял, уже и не поймёт. Да и гадко рассуждать на эту тему.
