Вот такую интересную детскую сказочку прочитал я давеча своему сынишке:
Степан Писахов
Оглушительно ружье
Сказывал кум Митрий Артамоныч про свое ружье. Ствол, мол, широченный, калибру номер четыре.
Это что четыре! У меня вот тоже ружье, тоже своедельно — ствол калибру номер два!
Кабы ишшо пошире, я бы в ствол спать ложился. А так в нем, в стволе ружейном калибру номер два, я сапоги сушил, провиант носил.
Опосля охоты, опосля пальбы ствол до горячности большой нагревался, и жар в нем долго держался.
В зимны морозы, в осенню стужу это часто было очень к месту и ко времени. От устали отдыхать али зверя дожидать на теплом стволе хорошо! Приляжешь и поспишь часок другой-третий.
Чтобы тепло попусту не тратилось, я к стволу крышку сделал. Выпалю для тепла, крышкой захлопну — и ладно.
Бывало, сплю на теплом ружье, на горячем стволе, а Розка, собачонка, около сторожем бегат. Как какой непорядок: полицейского, волка али друго какого зверя почует, ставень от ствола оттолкнет в сторону, меня холодом разбудит. Ну, я с ружьем своим от всякого оборону имею.
Мое ружье не убивало, а только оглушало: тако оглушительно!
Раз я дров нарубил, устал, на ружье, на теплом стволе спать повалился. Лесничий с полицейским заподкрадывались. Рубил-то я в казенном лесу. Розка молчком, тихомолком ставень откинула, меня холодом разбудила. Кабы малость дольше спал, меня бы сцапали и с дровами и с ружьем.
Я скочил, стряхнулся, выпалил, да так хорошо оглушил лесничего с полицейским, что у них отшибло и память, и всякое пониманье, а движенье осталось. Я на лесничем, на полицейском, как на заправской паре, дрова из лесу вывез. Оглушенных в деревне на улице оставил, сам в лес воротился. Мне и ответ держать не надо.
С этим оглушительным ружьем я на уток охотился. В саму утрешну рань нашел озерко, на нем утки плавают, в прохладительности туманной покрякивают, меня не слышат.
Ружье-то утки видят, — таку махину не всегда спрячешь! Видят утки ружье, да в своем утином соображении ствол калибру номер два за ружье не признают. Это мне даже сквозь туман явственно понятно.
Утки оглушительно ружье за пароходну трубу сосчитали, думали: труба в отпуску и по лесу прогуливает себя. Не все ей по воде носиться, захотела по горе походить. Утки таким манером раздумывают, по воде разводье ведут, плясом кружатся.
Туман тоньшать стал, утки в мою сторону запоглядывали. Я пальнул. Разом все утки кверху лапками перевернулись и стихли.
Надо уток достать, надо в воду залезать, а мне неохота — вода холодна. Кабы Розка, собака, была, она бы живо всех уток выташшила. Да Розка дома осталась.
Жона шаньги житны пекла. Об эту пору у Розки большое дело — попа Сиволдая к дому не допускать. А поп по деревне бродил, носом поводил, выискивал, чем поживиться.
Розка — умна животна — пока все не съедено, пока со стола не убрано, ни попа, ни урядника полицейского, ни чиновника (не к ночи будь помянуто, чтобы во снах не привиделся) и близко не подпустит. Коли свой человек идет: кум, сват, брат, Розка хвостом вилят, мордой двери отворят.
Сижу, про собаку раздумываю, трубку покуриваю, про уток позабыл.
К уткам понятье и все ихни чувства воротились. Утки зашевелились, в порядок привелись, крылами замахали и вызнялись. «Вот, — думаю, — достанется мне от жоны за эко упушшенье».
Утки вызнялись, тесно сбились, совешшание ведут.
Я опять пальнул. Уток оглушило, они на раскинутых крыльях не падают, не летят, на месте держатся.
Тут-то уток взять дело просто. Я веревку накинул и всю стаю к дому поташшил.
Дождь набежал. Я под уток стал и иду, будто под зонтиком. Меня вода не мочит, меня дождь не берет. Дождь пробежал, солнышко припекло, я под утками иду, — меня жаром не печет.
Дома утки отжились, ко двору пришлись. Для уток у меня во дворе пруд для купанья, двор да задворки для гулянья. Как замечу уткинские сборы к полету-отлету, я оглушительно ружье покажу — утки хвосты прижмут, домашностью займутся. Яйца несут, утят выводят.
Вскорости у всех уемских хозяек утки развелись. Всем веселы хлопоты, всем сыто.
Поп Сиволдай выбрал время, когда собаки Розки дома не было, пришел ко мне и замурлыкал таки речи:
— Я, Малина, не как други-прочи, я не прошу у тебя ни уток, ни утят, дай ты мне ружья твоего, я сам на охоту пойду, скорей всех, больше всех разбогатею.
От попа скоро не отвяжешься — дал ему ружье.
Сиволдай с вечера на охоту пошел. Ружье-то ему не под силу нести, он ружье — то в охапке, то волоком ташшит. А к месту приташшился вовремя и в пору.
На озере уток большое стадо — больше, нежели я словил. Поп Сиволдай ружьем поделил и курок нажал, да ружье-то перевернулось, выпалило и оглушило.
Очень хорошо оглушило, только не уток, а Сиволдая! Попа подкинуло да на воду на спину бросило.
Поп Сиволдай не потоп, а весь день до потемни по озеру тихо плавал.
Первыми эко чудо увидали старухи грибницы, ягодницы. Увидали и запричитали:
Охти, дело невиданно,
Дело неслыханно.
Плават поп поверху воды,
Он руками не махат.
Он ногами но болтат.
Большо диво, большо чудо!
Поп молчит,
Не поет, не читат,
У нас денег не выпрашиват.
Это сама больша удивительность!
С того дня стали озеро святым звать. Рыба в озере перевелась, утки на озеро садиться перестали.
Озер у нас много. Мы на других охотимся, на других рыбу ловим.
Добавлено спустя 8 минут 29 секунд:Вот попалась на глаза статеечка которая несомненно может заинтересовать любителей нестандартного оружия. Калибр, правда, здесь обычный, но зато необычна сама концепция гладкоствольного оружия.
Перочинный дробовик
В сложенном состоянии ружье Берджесса убиралось в поясную кобуру, которую носили на поясе.
В сложенном состоянии ружье Берджесса убиралось в поясную кобуру, которую носили на поясе.
За долгую историю разработки и производства оружия было предложено много оригинальных и интересных решений. Одни схемы стали классическими, копировались, модернизировались, менялись, и часто причиной вносимых изменений была банальная цель — обойти зарегистрированные патенты. Другие хотя и казались перспективными, остались в истории производства лишь техническими курьезами.
Иногда удачные конструкции исчезали с рынка лишь потому, что оказались сильными конкурентами известным брендам. Об одной такой конструкции мне и хочется рассказать.
Эндрю Берджессу не повезло. Свое оригинальное оружие он начал продавать в самый разгар конкурентной борьбы между компаниями «Кольт» и «Винчестер». Оставаться независимым в эпоху борьбы титанов крайне трудно, а иногда и бесперспективно, поэтому сначала Берджесс стал проектировать оружие для компании «Кольт».
Интересно, что начинал Эндрю как фотограф (наверное, правильнее будет сказать, как репортер). Он много путешествовал, фотографировал в Европе, посещал южные штаты Америки. Некоторые приписывают ему авторство портрета Авраама Линкольна, того самого, который размещен на пятидолларовой купюре. Но вернемся к оружию. Набравшись опыта в компании «Кольт», Берджесс разработал и попытался продвинуть на рынок оригинальный дробовик. Особенность этого оружия состоит в том, что полноценное ружье 12-го калибра складывается пополам и может убираться в специально разработанную конструктором кобуру, которая традиционно размещается на поясе. Надо отметить, что для конца XIX века такое оружие было вполне актуально. Бездымного пороха с его бешеной энергией еще не было, а револьверы и пистолеты на черном порохе, пусть даже впечатляющих калибров .44-го или .45-го, все еще были не так убедительны, как дробовик 12-го калибра. Обычное ружье с длинными стволами было неудобно для скрытого ношения, а обрезы, особенно без приклада, непрактичны. Эндрю поставил перед собой цель разработать компактное, всегда готовое к работе ружье, которое можно носить скрытно и которое не мешало бы при движении.
Оригинальность решения состояла в том, чтобы сделать ружье складным, складным пополам, при этом многозарядным и быстро приводящимся к боевому состоянию. Компоновка винтовок со скобой Генри с подствольным магазином была очень подходящей. Из-за особенностей конструкции винтовки были плоские, обтекаемой формы, без выступающих деталей. Но возникла проблема: любимая Кольтом схема помпового ружья категорически не подходила, так как тяги, соединяющие цевье с затвором, невозможно сложить, да и цевье с тягами увеличивало толщину оружия. С другой стороны, скоба Генри подошла бы хорошо, но она была запатентована и плотно использовалась компанией «Винчестер».
Кроме переломного варианта, выпускалась и разборная версия.
Конечно, для человека с изобретательским складом ума такой вызов не преграда, а скорее стимулирующий фактор. В результате Э.Берджесс разработал по-настоящему интересную и оригинальную конструкцию. Его дробовик имел полноценный 19,5-дюймовый ствол, пятизарядный магазин и складывался пополам. В сложенном состоянии он убирался в квадратную кобуру на поясе и под пиджаком не был заметен. В случае необходимости его можно было достать из кобуры одной рукой, а привести в боевое состояние взмахом руки. Еще секунду назад обычный гражданин ничем не отличался от прохожего, но один взмах руки — и он держит полноценный дробовик. Не обрез, не изделие с проволочным прикладом, а обычный пятизарядный дробовик с классическим прикладом и цевьем. Идея была интересна и перспективна, воплощение оказалось тоже на высоте.
Как же удалось воплотить такое в жизнь? Прежде всего благодаря новому движителю затвора. Массивный затвор, который продольно двигается внутри коробки, сильно похожей на коробку классической винтовки своего времени, связан тягами со спусковой скобой, которая является одним целым с полупистолетной рукояткой. Вся эта конструкция смещается назад одним движением, открывая затвор, при этом гильза выбрасывается из патронника, а очередной патрон поступает из магазина на лоток подавателя. При движении вперед подаватель поднимается и патрон с лотка затвором досылается в патронник. Как у классики того времени, УСМ курковый, курок можно взводить и снимать с боевого взвода пальцем. При перезаряжании курок, естественно, взводится сам.
Чтобы открыть затвор, нужно сдвинуть назад полупистолетную рукоятку вместе со спусковой скобой.
Ствол и магазин представляют собой монолитно скрепленный блок, соединенный с коробкой шарниром, через который и складывается ружье. Вверху казенной части ствола находятся специальные выступы, которые при складывании входят в ответные части коробки. Закрывается все это на защелку на верхней части ствола. Чтобы переломить ружье, надо специальным рычагом отвести защелку, после чего ствол немного опустится и ружье можно будет сложить. Для приведения оружия в боевое состояние нужно резким движением правой руки повернуть ствол вверх, держа его за полупистолетную рукоятку.
Ружье получилось интересным и удобным, особенно для тех, кому нужно быть вооруженным, но не привлекать внимания. Почтовые служащие, охранники дилижансов, маршалы — вот неполный список потенциальных клиентов Берджесса. Ну и конечно, граждане, которые не хотят демонстрировать свою вооруженность, но при этом не очень доверяют револьверам, — таких оказалось немало. Интересная особенность: все клейма на оружии не штампованные, а гравированные, причем на стволах стоит BURGESS GUN COMPANY/BUFFALO, NYUSA и снизу тремя линиями указаны патентные даты. К сожалению, большого распространения это перспективное оружие не получило. Разработанное в 1892 году, оно к 1899-му перестало производиться, и не спрос был тому виной.
В 1899 году патент и право на производство оружия было выкуплено Винчестером, как впоследствии оказалось, просто для того, чтобы убрать конкурента с рынка.
При переламывании ружья стрелок получает доступ к патроннику и трубчатому магазину.
К сожалению, не удалось найти данных, сколько экземпляров этого оружия было выпущено за семь лет производства. В то время оно было недешево и производилось небольшими сериями. С другой стороны, найти его на американских аукционах довольно просто, что косвенно подтверждает его распространенность. Любопытно, что ни одна компания не производит сегодня реплик Burgess Folding Shotgun. Интересно, с чем связано такое равнодушие? Конечно, оружие это специфическое,не овеянное славой, как винчестеры и кольты, но его конструкция интересна и, как мне кажется, даже сегодня не потеряла своей актуальности. В цене по-прежнему компактные, мощные и надежные дробовики, особенно у нас, где другое оружие самообороны запрещено. Ружье, которое помещается в небольшой городской рюкзак, не привлекает внимания и в то же время всегда готово к использованию да еще имеет неплохие коммерческие перспективы.
История Эндрю Берджесса дает нам урок, суть которого заключается в том, что, какой бы интересной или перспективной ни была разработка, за ней должна стоять крупная компания. Многие считают, что сто лет назад гениальный конструктор мог сам, с нуля, начать выпуск и иметь успех. Но пример Берджесса показывает, что такие разработки в лучшем случае покупаются крупными компаниями, а в худшем, если они чем-то противоречат корпоративному курсу, просто кладутся под сукно. Судя по всему, Эндрю усвоил этот урок, именно поэтому мы знаем, кто такие Кольт и Винчестер, но никогда не слышали об Эндрю Берджессе.
Семен Морозов 20 декабря 2016 в 00:00
